«Пока ещё хоть что-то остаётся,
Ты, стало быть, не отдал ничего».
Я прячусь между облаком и солнцем.
Здесь тень врага, и я найду его.
И он теперь приносит эту жертву,
И он, как я, пошёл на этот риск.
И, кувыркаясь под порывом ветра,
Разбитая машина рухнет вниз.
Столб дыма остаётся тонким следом,
И в небе красно-бело-голубом
Горит почти последняя победа
Пятидесятой искрой под крылом.
И не хватает воздуха для вдоха,
А я совсем немного и просил:
Жизнь до конца, сражение до вздоха
Последнего - хватило б только сил.
И боль от ран покажется слабее,
Пока ещё поют в окопах гимн.
Я снова в небе, и, пока я верю,
Вновь будет бой, ещё бы хоть один!
Хотелось верить, что победа ближе,
Вот-вот, почти рукой её коснусь...
И я взлетаю только выше... Выше,
Туда, откуда больше не вернусь.

Город празднует - какую уже неделю?
Снова кровью пропитан песок арены,
И угли пожара давно дотлели,
И давно построены новые стены,
И не вьется дым костров погребальных,
Ходят слухи, скоро отменят налоги,
Нет ни пыли от ног солдат на дороге,
Нет уже ни отчаяния, ни печали.
Правда, солнце недавно скрывалось в тучах -
Тучах пепла, но больше такого не будет.
Ведь все будет прекрасно, все будет лучше.
Слышишь, как ревут от восторга люди?
Император вновь объявляет игры.
Это кажется, или он печален?
вот бойцы выходят, сверкая мечами.
Пусть и оба явно тянули битву,
Но для каждого есть по веточке пальмы.
Город празднует дней, кажется, сотню.
Как у цезаря деньги еще остались?
А они не пахнут, это все помнят,
Два кожевника повторяют, усмехаясь.
Это деньги с храмов, а эти с сортиров:
Все они в этих стенах и арках,
В этом песке, где капли крови пунктиром,
В этих угощениях и подарках.
А брат цезаря снова всем недоволен.
Будто не наследник и не обласкан.
Лишь бы только не начал новые войны,
Вот, сидит, на арену смотрит бесстрастно.
Город празднует, и конца не будет.
Что там завтра, что будет, что слышно?
Почему же вдруг замолчали люди?
Цезарь плачет?
Ну, это, пожалуй, слишком.

Там, где кровь пролилась, распускаются маки,
И обрывы траншей зарастают травою,
И у всех наших стран теперь новые флаги,
Все, что было, теперь абсолютно другое.
Я стоял триста дней в грязи по колено,
Я сгорал в самолёте - не смог застрелиться,
Мой взрывался корабль и тонул в белой пене,
Я менял имена, форму, звания, лица,
Я поднялся, почти задохнувшийся газом,
Я вёл танк, не боясь, на огонь пулемёта,
Глядя в небо почти невидящим глазом,
Только слышал, как рядом падает кто-то.
Может, враг, может, свой, это больше не важно.
Грохот выстрелов станет последней молитвой.
И от крови земля становится влажной,
Или просто шёл дождь все месяцы битвы...
Я сражался, пока не закончились силы,
За тот мир, что, разрушившись, всех нас отвергнет.
Пара слов на моей безымянной могиле:
Я герой той войны, что не стала последней.